СТРУНА СКОМОРОХА        

В. Шаповалову


1.

Ой да ну, подкову гну
не напрасно я.

И ударило в струну
солнце красное.

В синеве слепят глаза
башни лепые.
Прорастают в небеса
луком-репою.

По суме да по тюрьме
славно славою
царство зреет на холме
златоглавое.

По острогам давят блох
уголовнички,
а в хоромах - царь Горох
со полковнички.

Без надежд и без дорог
бродят нищие.
Гарь лесов да ветерок
с пепелищами.

Но не зря меня вели
без указочки
лапти драные мои
в рай твой сказочный.

Вот он - я. Царю не брат.
Шляпа с дыркою.
Зипунишко из заплат.
Девки фыркают.

Ни вина и ни пшена.
Голь запечная.
Но зато со мной струна
самопевчая.

И не стану я, как вор,
прядать ушками,
Чтоб меня ты на бугор
нанял служкою.

Не затем я, мил браток,
версты вымерял,
чтоб царю сосать сапог
вроде вымени.

Так что царь твой во хмелю
похрапит без нас.
Да и рано мне к царю.
Мне к тебе - сам раз.

2.

Ой да ну, подкову гну
злому лешему.

Не кажи тугу мошну
да с усмешкою.

Я, браток, не за пятак
ночью страшною
мимо стражников-собак
лез по башенкам.

Я проник на твой лужок
тропкой лунною,
дабы спеть на посошок
то, что думаю.

Я сегодня - дух степной,
мгла овражная.
Срам тебе - передо мной
корчить важного.

По столам да по чинам
глазом бегая,
ты забыл, как ночевал
под телегами.

Как в полях да с ветерком
жил царевичем
с прибауткой-говорком,
с лаской девичьей.

Не за брошки был ты мил.
По-хорошему.
Краше нашего чудил -
скоморошничал.

Пел-свистал, как соловей,
что не велено.
Балалаечке твоей
люди верили.

В злобе лютой рвали рты
псы державные.

Так за что ж тебя в шуты
царь пожаловал?

В кожу - шило, в доску - гвоздь!
Время грянуло.
Вижу я тебя насквозь,
как стеклянного.

Не за цвет красивых глаз
нынче куплен ты.
А за то, что знаешь нас,
как облупленных.

От кого, скажи, браток,
в царской банечке
наши выведал Горох
притчи-баечки?

Не криви свою губу.
Дело кончено.
Неспроста колпак на лбу
с колокольчиком.

Неспроста он - трень да брень -
звонок ябедцей.
Нас - веселых - что ни день -
убавляется.

Вдов бездомных мучит зной,
жгут комарики.
Ходя? по миру с сумой
дети малые.

Пел их батька во степях
звонче кочета.
Да на царских на цепях
в яме кончился.

Ты ж, браток, жуешь пирог
с кофе утренним.
Бел кафтан, как сахарок.
Щеки пудрены.

На тебя давным-давно
царь не сердится.
У тебя друзей полно
в злате-серебре.

Похвальбуши-болтуны,
псы заморские.
Льешь в них вина под блины
царедворские.

Не поешь - цедишь янтарь.
Любо-дорого.
Чтобы всюду злой наш царь
слыл за доброго.

Эта верша - на ерша.
Мне ж медок не лей.
Я сегодня, грош-душа,
не тебя глупей.

Твой царек - с горох ума.
Вор помазанный.
Кормит подданных с холма
лишь указами.

Я ль не шел к нему с мечтой,
глядя в небушко?
Шел не с кривдой-хитротой -
с правдой-хлебушком.

Точно в церковь душу нес.
Голодал и дрог.
Да расквасили мой нос
о дверной порог.

3.

Ой да ну, подкову гну,
черта сватаю.

Ты не кличь мою струну
виноватою.

Не гневись и не серчай
сытой холкою
на ее тоску-печаль
безысходную.

Ей не пела трель в садах
соловьиная.
Выли в. пьяных слободах
нож с дубиною.

Не заморский грамотей
с нянькой гладенькой,
а пенька склонялась к ней
с перекладиной.

Каторжанин без рубля
битый, колотый
ей о правде пел, хрипя,
да под колокол.

И не царский чародей -
кенар лаковый -
нищета да мор над ней
кровью плакали.

Мимо, рванью по лицу
слезы пачкая,
шли убогие к дворцу
за подачкою.

А дворец - он цепь да плеть,
да кулак к лицу,
да петля, коль станешь петь
поперек дворцу.

Жуй траву, не колобродь,
люд отчаянный.
Не слезай с креста, Господь
опечаленный.

Эх, сторонка - два пшена.
Залы тронные.
Но гляди - жива струна.
Ржа не тронула.

Что ж ты, глупый, врал царю,
как твой план толков,
как возьмешь струну мою
да сорвешь с колков?

Не судьба, как видишь, мне
дюже грешному
на своей же на струне
быть повешенным.

Не у ямы на краю
при часовенке -
пред тобой жив стою
весь, как новенький.

Так что зря ты, рвань-шакал,
по гнилой воде
мне свои приветы слал
через быть беде.

Зря шипела зла змея
по моим следам.
Царских змеек этих я
черту в рот кидал.

Ах, как ты б отпел меня!
Что при выносе.
Да не к роже мне петля.
Так что - выкуси.

Не теперь моя жена
станет вдовою.
Мечен я. Да и струна
заколдована.

Ты же - плут и егоза -
не минуешь смерть.
Пятаками на глаза
ляжет плата-медь.

И качнется крест, скрипя,
не под звонами.
Отпоют в ночи тебя
ветер с вороном.

А вот там, где светит мне
место лобное,
царство встанет на холме
не голодное.

Не дорожкой сквозь тюрьму
вседержавную,
а делами по уму
достославное.

Не гармошкой под тоску
с пьянь-корытами -
волей с правдой на веку
знаменитое.

Точно вороны с полей
сгинут нелюди.
Прилетят из-за морей
гуси-лебеди.

Не твое, Горохов шут,
кодло псовое -
нас - бедовых - помянут
люди новые.

Будет ангел белокрыл
осенять наш прах.
Будут холмики могил
до небес в цветах.

Оживет земля. Да так,
как не чаяла.
Поцелуй же свой колпак
на прощание.

4.

Ой да ну, подкову гну
не напрасно я.

И ударила в струну
ночка ясная.

Под луною - холм-краса.
Башни лепые
подпирают небеса
луком-репою.

Бродит вольный ветерок
Звезды яркие.

А в хоромах - царь Горох.
Скука с пьянкою.

Вкруг стола его - гуртом
рожи серые.
Шлют холопа за шутом
для веселия.

Чтоб развеял топ да хлоп
злую дрему всем.

Глянул в спаленку холоп -
и аж на пол сел.

Ай да ну! Да вот те на!
Глазки лупают.

За окном звенит струна.
Струнка лунная.

И глядит на свет луны
шут гороховый
из петли моей струны
скомороховой.

Подбородок в облака.
Нос - морковкою.
Вточь - заморская блоха.
Весь подкованный.

5.

Так хлебайте ж лаптем щи
среди полночи.

Всем поклон. Ищи-свищи
ветра в полюшке.