Хадж
Все едино, все в Боге: эта ночь, этот день, эта пыль на дороге, эти – солнце и тень. Ты снимаешь одежды, надеваешь ихрам, не теряя надежды входишь в небо, как в храм. Ты обходишь святилище своей благости рад, будто ты – на судилище и смиренный, и раб.
Месяц зу-л-хиджа
На пергаменте этого дня, славно пишется месяц зу-л-хиджа. Там, в Медине, много огня – начинается время для хаджа.
Чистый месяц пророком воздан – время смысла и жизненной сути – Божьим светом вписан в Коран, древним росчерком истинной «куфи».
Звездочет
Темно-синий цвет стекла… Свет, как сирота в приюте. В предрассветной этой мути день душа не обрела.
Будто странный звездочет все принять никак не хочет; в безысходной этой ночи свет и тьму, как чет-нечет.
И звезда еще видна – подошла на грань паденья, - ночь исчезнет, как виденье в глубине глазного дна.
Свет колючий, как алой. Утро сонно корчит рожи. Как собака за прохожим этот дождь бредет за мной.
В городе сером
В городе сером цветные ливни, ангелы под часами… В мире жестоком любовь наивна – знаете сами.
Кто-то приходит в подвальчик винный, зачем – и не знает, будто воды для гончарной глины ему не хватает.
Небо закрыло простор над нами облачной тенью. День прилепился к оконной раме, как приведенье.
И переломлены ветви вербы… Выжить мечтают. И продавщицы, как куклы-барби деньги считают.
Гуси Как улетают гуси не надо бы смотреть – такое море грусти, а им еще лететь!
Они уже за речкой и смотрят в зеркала… Мы зажигаем в печке смолистые дрова.
А белый снег летает и вяжет кружева, прозрачный лет не тает и в окнах синева.
Они уже на юге, а мы в любовном сне, и к нам приходят вьюги, как гуси по весне.
|