КОГДА, ВЗЯВ ГЛИНУ И САМАН В ЛАДОНИ…
Бозбарак
Милая бумажная игрушка, мой кораблик голубых высот, бозбарак – волшебная вертушка – мне – мальчишке – дарит свой полет.
Мне с земли руками машут дети, смотрят снизу, как в моих руках бозбарак мой ловит встречный ветер и, крутясь, гуляет в облаках.
Я лечу все выше, выше, выше. С неба, где просторней и вольней, вижу наши маленькие крыши и квадраты маленьких полей.
Шар земной! Родной невечный берег, он мечту мечтателю простит. Тот, кто с детства в бозбарак не верит, никогда на небо не взлетит.
Только детство песню свою спело, унесло счастливые года. Над рекою жизни пролетело в облаках пропало навсегда.
Я люблю рассветных гор вершины и тебя, закатная заря, крылья стрекозы над камышинкой, над арыком скрипы чигиря.
Но когда приходят неудачи и когда на сердце все не так, я тайком о бозбараке плачу. Бозбарак мой… Где ты, бозбарак?
Пугало
Прочь, стая! Прочь! Прочь, птицы! Хой гала-а-а! Я черных крыльев ваших не приемлю. Лозу, что виноградом зацвела, не вы, не вы сажали в эту землю. Прочь, клювы хищные! Прочь, крылья! Хой гала!
Держу я камень сердца, как в праще, в груди своей меж ребер деревянных. В своем зеленом травяном плаще я винограду сторож постоянный. Не доводите вы меня до зла. Прочь, воры! Прочь отсюда! Хой гала!
Пускай я только деревянный крест. Но нить души концы креста связует. И лишь затем, чтоб гнать вас с этих мест, я осенен небесною лазурью. Я здесь, чтоб для людей лоза жила. Прочь, крылья черные! Прочь, птицы! Хой гала!
Пусть надо мной шалаш и глух, и слеп. Но снизу сам его столбы держу я. Меня в нем отнесут в могильный склеп, но до зимы я честно отдежурю. Пусть от меня развеется зола. Весной другой здесь встанет. Хой гала!
Я в землю эту вкопан не для славы. Я просто охраняю этот сад. Я понимаю – виноград вам сладок. Но ведь не ваш он – этот виноград. Заботы ваши не мои дела. Трещи моя трещотка! Хой гала!
Мы – пугала! Но мы не просто бревна. Зной лета не обуглит нам тела. Сто фениксов из деревянных ребер взлетят к лозе, чтоб крикнуть: - Хой гала!
Но только стоит к ночи нам остыть, мы думаем: - А как же птицам быть?
Старая песня
«Лето сражалось с зимой» Махмуд Кашгарский
Зима бороться за себя устала. Зима слабеет. В панике она. Несет цветы урючин ветер талый. Все предвещает: - Движется весна.
Зима с вершин в атаку шлет лавины. Она весне дает последний бой. Но вновь на штурм идут цветы долины, на бастион ледово-снеговой.
Поземками зализывая раны, зима еще не зрит исход войны. Но кровью уже вспыхнули тюльпаны – знамена побеждающей весны.
Дом
Я, друг мой, глинобитная лачуга. Когда-то, помню, я была крепка. Но все ж, хочу того иль не хочу я, меня ломают годы и века.
Сквозь трещины жарою стены дышат. А в декабри морозы все больней. Как с головы, я снег сгребаю с крыши, но седина с годами все белей.
Когда дожди, - тазы ты на пол ставишь. Но до чего ж печален капель звук. В нем сквозь обиду, горечь и усталость мне слышится больного сердца стук.
Когда, взяв глину и саман в ладони, поможешь ты и крыше и стене, лачуга старая, я стану молодою. И снова маки зацветут на мне.
А если нет. И лень неодолима, то значит близок мой последний миг. Но где искать ты будешь дом родимый, когда осыплюсь я у ног твоих.
Перевод Александра Файнберга |
|